(no subject)

Двадцать первый век на дворе. Телефоном можно фотографировать. Не вставая из-за стола, можно общаться с людьми по всему миру. Из Воронежа до Мюнхена можно добраться за пару часов. Возможными и совершенно естественными стали вещи, о которых не то что бабушки и дедушки, даже родители, когда были в моем возрасте, и не мечтали.
Но чтобы помыть голову, воду мне пришлось греть в кастрюльке.
Люто, бешено ненавижу!

(no subject)

Двадцать первый век на дворе. Телефоном можно фотографировать. Не вставая из-за стола, можно общаться с людьми по всему миру. Из Воронежа до Мюнхена можно добраться за пару часов. Возможными и совершенно естественными стали вещи, о которых не то что бабушки и дедушки, даже родители, когда были в моем возрасте, и не мечтали.
Но чтобы помыть голову, воду мне пришлось греть в кастрюльке.
Люто, бешено ненавижу!

(no subject)

Когда моему брату было лет 14-15, он время от времени задавал мне вопросы, которые мальчишке-подростку самое оно задавать своей старшей сестре. Ну например: «А-а-а, ты что? Ты что делаешь? Ты что делаешь со своим пальцем??? Ты же... ты же кожу с него срезаешь!!! Ты что, с ума сошла??? Что? Маникюр? А-а, понятно. А зачем?» или: «А ты это... ты когда ресницы красишь, ты не боишься этой штукой в глаз попасть?». Ну и однажды он задал вопрос про Это:
- Слушай, а что такое целлюлит?
У нас в семье как-то никогда не было принято друг друга стесняться, так что я просто спустила джинсы до колен и показала:
- Вот.
- Что «вот»?
- Целлюлит.
- Где?
- Вот.
- Где?
- Ну вот же, вот, ты что, не видишь?
- Вижу, нога. И что?
- Целлюлит.
- Где?
- Ну вот же, вот, на ноге!
- Где?
- Видишь, кожа вот здесь идет не прямо, а как бы несколько неровно?
- Где?
- Ну вот, вот, посмотри, вот тут, видишь?
- А-а-а, ну, теперь вижу, и что?
- Целлюлит.
- Что, вот это?
- Ну да.
- Как, и это – все???
- Ну да, а ты чего хотел?
- Не, ну я не знаю, но как-то я думал, там у-у-у, а тут...
Кажется, так сильно, как в тот раз, я своего брата никогда не разочаровывала.

(no subject)

Когда моему брату было лет 14-15, он время от времени задавал мне вопросы, которые мальчишке-подростку самое оно задавать своей старшей сестре. Ну например: «А-а-а, ты что? Ты что делаешь? Ты что делаешь со своим пальцем??? Ты же... ты же кожу с него срезаешь!!! Ты что, с ума сошла??? Что? Маникюр? А-а, понятно. А зачем?» или: «А ты это... ты когда ресницы красишь, ты не боишься этой штукой в глаз попасть?». Ну и однажды он задал вопрос про Это:
- Слушай, а что такое целлюлит?
У нас в семье как-то никогда не было принято друг друга стесняться, так что я просто спустила джинсы до колен и показала:
- Вот.
- Что «вот»?
- Целлюлит.
- Где?
- Вот.
- Где?
- Ну вот же, вот, ты что, не видишь?
- Вижу, нога. И что?
- Целлюлит.
- Где?
- Ну вот же, вот, на ноге!
- Где?
- Видишь, кожа вот здесь идет не прямо, а как бы несколько неровно?
- Где?
- Ну вот, вот, посмотри, вот тут, видишь?
- А-а-а, ну, теперь вижу, и что?
- Целлюлит.
- Что, вот это?
- Ну да.
- Как, и это – все???
- Ну да, а ты чего хотел?
- Не, ну я не знаю, но как-то я думал, там у-у-у, а тут...
Кажется, так сильно, как в тот раз, я своего брата никогда не разочаровывала.