(no subject)

Боль весело плещется от виска к виску, скручивается в спираль и разбрызгивается фейерверками. Боли тесно в моей голове, она распирает голову изнутри и голова подается, только как-то неравномерно, углами и шишками. Еще чуть-чуть и она не выдержит, разлетится, забрызгав все вокруг кляксами боли.
На самом деле это кто-то надел на мою голову металлический обруч и теперь пытается затянуть его потуже – у инквизиции действительно была такая пытка или это я сама выдумала?
Боль волной растекается по шее и плечам и стягивается в затылке узлом. И еще ноют надбровья, почему-то кажется, что бровные дуги у меня выпуклые, как у неандертальца и где-то изнутри с ними что-то не так. А глаза у меня на самом деле – узкие щелки, как у китайца и пытаться держать их широко открытыми – насилие над природой.
Не люблю, когда погода резко меняется, совсем.

(no subject)

Боль весело плещется от виска к виску, скручивается в спираль и разбрызгивается фейерверками. Боли тесно в моей голове, она распирает голову изнутри и голова подается, только как-то неравномерно, углами и шишками. Еще чуть-чуть и она не выдержит, разлетится, забрызгав все вокруг кляксами боли.
На самом деле это кто-то надел на мою голову металлический обруч и теперь пытается затянуть его потуже – у инквизиции действительно была такая пытка или это я сама выдумала?
Боль волной растекается по шее и плечам и стягивается в затылке узлом. И еще ноют надбровья, почему-то кажется, что бровные дуги у меня выпуклые, как у неандертальца и где-то изнутри с ними что-то не так. А глаза у меня на самом деле – узкие щелки, как у китайца и пытаться держать их широко открытыми – насилие над природой.
Не люблю, когда погода резко меняется, совсем.