(no subject)

Одна из историй про мою бывшую работу, которую я рассказываю устно, но, кажется, еще не записывала.

Однажды в пятницу пришло письмо от немцев, в котором было написано "Помните, вы нас спрашивали, можно ли приварить какую-то фигню к емкости, которая будет работать под давлением, а мы вам ответили, что ни в коем случае, потому что при сварке изменяется структура металла, и под давлением эта емкость может в этом месте лопнуть, так что если вы это сделаете, то мы снимем эту часть пресса с гарантии? А наши люди на месте нам говорят, что вы все равно приварили. Ну так мы снимаем ее с гарантии". Все в кабинете делают "ААААААА", и только главный инженер, которому, собственно, положено во-первых следить за тем, чтобы нигде ничего лишнего не приварили, а во-вторых, разруливать такие ситуации, говорит: "А я с понедельника в отпуске".

Не успели все доделать "ААААААА", приходит письмо от австрийцев: "Помните, вы собирались залить пол вокруг печи огнеупорным бетоном? Так вы там, похоже, что-то не так намешали, потому что огнеупорный бетон не застывает, и у вас вокруг печи теперь огнеупорное болото". Все делают "АААААААА", и только главный инженер, которому, собственно, положено во-первых следить за тем, чтобы все намешивали так, а во-вторых, разруливать такие ситуации, говорит: "А я с понедельника в отпуске".

Не успели все пожелать ему хорошего отпуска, приходит письмо от швейцарцев: "Помните, мы вам присылали инструкцию, как обращаться с нашим станком? Так у вас там кто-то решил, что вместо того, чтобы читать инструкцию, можно дернуть посильнее, в результате то, за что дергали, упало на пол, само всмятку, пол вдребезги, станок переклинило в раскоряченном положении". Все делают "ААААААААА", и только главный инженер, которому, собственно, положено во-первых следить за тем, чтобы народ перед тем, как дергать посильнее, читал инструкцию, а во-вторых, разруливать такие ситуации, говорит: "А я с понедельника в отпуске".

Не успели все за него порадоваться, приходит письмо от других немцев. Я его еще не перевожу, просто говорю об этом. Все замирают. Я заглядываю в письмо и говорю, что у манипулятора (это такой танк, который перевозит нагретую заготовку от печи в пресс) разбили оконное стекло. Все выдыхают и делают: "Слава богу! Оконное стекло! Какое счастье! Оконное стекло!" И только главный инженер не выдыхает, ему все равно, он с понедельника в отпуске.

И тут у меня возникает вопрос, и я его задаю, ни к кому конкретно не обращаясь, в пространство: "Скажите, а у нас на заводе сейчас есть какой-нибудь станок, который был бы в порядке? Ну я так, чисто поинтересоваться. Я же вечером буду друзьям рассказывать, вдруг кто-то захочет знать детали". И все подлетают к потолку и начинают бегать кругами: "Что у нас со сваркой? Кто-нибудь знает, что у нас там со сваркой?" Ну, кроме главного инженера, ясное дело.

И пока все бегают, мне с завода звонит переводчица Марина. Я-то работала в московском офисе и переводила переписку, переговоры и телефонные разговоры, а она на заводе - все разговоры между представителями разнообразных поставщиков и тамошним народом. Звонит Марина, значит, по какому-то своему делу, но, разумеется, я ее, как очевидца, спрашиваю, действительно ли болото такое уж болото, и правда ли пол прямо вдребезги, и от ту фиговину приварили до того, как немцы сказали "ни в коем случае" или после, а она меня спрашивает, сильно ли ругательные письма и есть ли план действий - нормальные девичьи сплетни. И я в разговоре упоминаю, как я пошутила про "есть ли еще целый станок", и как все забегали. А Марина фыркает: "Ну ты нашла кого спрашивать. Ответственных за эти станки. Удумала вообще. Позвонила бы мне, я бы тебе сразу сказала, что там в фундаменте забыли сделать углубления под рельсы. Но их уже выдалбливают, ничего особенного. Так говоришь, он с понедельника в отпуске?"