атипичный контрол-фрик

Когда я училась в институте, моя преподавательница немецкого называла мой подход к написанию сочинений «получи фашист гранату». То есть, сочинения на заданные, неинтересные мне темы я писала. И формально к ним придраться было трудно: свежеизученная лексика в наличии, грамматика не хромает, тема, вроде, раскрыта. Но при этом между любыми двумя строчками явственно читалось: «Ну ладно. Ладно-ладно. Ну напишу, раз вам это надо. Но знайте: Мне. Это. Удовольствия. Не. Доставит. Подавитесь, сволочи, и не говорите, что вас не предупреждали».
Маме для курсов повышения квалификации надо набрать план открытого урока. Тема урока – охрана окружающей среды. Первым пунктом в списке оборудования, необходимого для урока, значится портрет И.В. Гете.
Кажется, этот подход к написанию дурацких бумажек у нас в семье передается по наследству.

Вот я думаю… если я здесь напишу, что кто-то из моих знакомых – может быть, коллега или какая-нибудь бывшая однокурсница или еще кто-то – хочет со мной побольше общаться, ничего такого, просто человеку в жизни не хватает общения, а я как-то особенно симпатична… и вот хочет, и хочет, и смотрит грустными глазами, и все время подходит и начинает о чем-то рассказывать, и обижается, если у меня нет для него времени… и я понимаю, что человек действительно из лучших побуждений, и я не против общаться, но я ума не приложу – о чем. То, что этот человек пытается рассказать мне, мне не интересно, я вежливо слушаю, но не более того, то, что интересно мне – не интересно и непонятно ему. Но я чувствую себя виноватой, потому что обижаю хорошего человека. Мне ведь наверняка напишут, что это – не моя проблема. Пусть темы для разговоров выдумывает тот, кому эти разговоры нужны, да?
Но если я в том же самом тексте, слово в слово, напишу не «одна моя приятельница», а «моя мама» или «моя бабушка» - внутренний голос подсказывает, что найдется не один человек, который мне расскажет, что я глубоко неправа.

Захожу в туалет и вижу, что рулон туалетной бумаги пропал. Вместо него – стопка оторванных от этого рулона кусков квадратика по 2-3. И все эти куски пронумерованы. Аккуратно так фломастером проставлены цифры. Первая мысль: «Эээээ???». Вторая мысль: «Как-страшно-жить». Третья мысль: «Ну ладно, допустим, надо экономить и с сегодняшнего дня у нас в доме вводится жесткий учет и контроль. Но почему именно расхода туалетной бумаги?».
Вся погруженная в размышления иду на кухню. Мама с бабушкой застелили стол газетами и с упоением предаются огородничеству: хоронят семена. Чтобы рассаду вырастить, понятно. Перед тем, как предать семена земле, их извлекают из пакетиков и раскладывают на столе кучками. А чтобы ничего не перемешалось и не перепуталось, под каждую кучку семян кладут кусок туалетной бумаги, снабженный номером.

Стрессы сокращают жизнь, смех продлевает. Пока ничья.

Вчера маме позвонила ее бывшая ученица. Похвасталась, что заняла первое место на университетской олимпиаде по немецкому языку для студентов неязыковых факультетов. Заодно рассказала, что из двенадцати финалистов четверо были бывшими мамиными учениками. Пустячок, а приятно.

Вообще-то мне даже нравится, что мама носит мои вещи. Она следит за своей фигурой и за модой – это хорошо, честно. Правда, я пытаюсь объяснить ей, что вещи это все-таки мои, а не общие и лучше бы предупреждать меня заранее, чтобы я утром не металась по квартире в поисках блузки, которую собиралась надеть и в которой мама ушла на работу. И что вечером одежду надо класть или вешать обратно в шкаф, в мой шкаф, а не в свой. А если она грязная – не вешать обратно в мой шкаф, а класть в стирку. Иногда чувствую себя с ней матерью девочки-подростка, честное слово.
На днях она мне покаялась, что взяла мои колготки. Не стала включать свет в комнате, чтобы не разбудить меня, вытащила из ящика те, на которых не было узора, надела, пошла. Думаю, в следующий раз она так поступит не скоро – на работе она обнаружила, что колготки не телесные, как ей показалось в полумраке, а светло-зеленые.

Моя мама столкнулась с дальней знакомой времен своей молодости. Сначала знакомая, то ли от чистого сердца по глупости, то ли из женской язвительности отвесила маме комплимент: «Ой, а ты так хорошо выглядишь, так поправилась». Моя мама ведет непрерывную войну с лишним весом сколько я ее помню, так что замечание повергло бы ее в мировую скорбь, если бы знакомая, тут уж явно по недомыслию, следом не поинтересовалась: «Тебе лет-то сколько? 45, небось, уже есть?».
Моя пятидесятипятилетняя мама в общем и целом осталась довольна встречей.

Вы когда-нибудь прогуливались в обществе фанатичного цветовода-любителя? А в обществе цветовода-любителя, мечтающего о создании на своем участке рокария? Вы даже не знаете, что такое рокарий? Везет.
Рокарий это что-то среднее между альпийской горкой и клумбой. То есть клумба, изящно декорированная камнями. То есть для ее создания нужно что? Правильно, камни. Много и крупных. А купить кое-кого жаба душит. Поэтому прогулка с моей мамой нынче выглядит так:
- Ой, смотри, смотри, давай подойдем поближе, смотри, камни. Никому не нужные. Большие, никому не нужные камни. Давай хотя бы посмотрим. А, нет, это куски цемента, мне такие не нужны. А вот щебенка, хорошая щебенка, но такую я знаю, где взять поближе к огороду. А вон, ты посмотри, нет, ну ты посмотри!
Когда-то там была клумба с бордюром из гранитных глыбок, но клумбу забросили и бордюр еле виден среди травы. Стоим и роняем слюни на гранитные глыбы. Никому не нужные и такого подходящего для рокария размера. Но увы, скрепленные между собой цементом. Такая досада.
Кажется, я знаю, что буду дарить маме на все ближайшие праздники.

У моей мамы в следующую субботу день рождения. Она хочет, чтобы я помогла приготовить (читай «приготовила») угощение для ее подружек. По ее словам, требуется что-то необычное, оригинальное, чтобы все удивились.
Готовлю я в последнее время очень редко, но вроде как умею и, пожалуй, даже люблю, так что это само по себе не проблема. Но чем удивлять стайку пятидесятилетних педагогов? Ситуация осложняется тем, что хотелось бы, чтобы они не только удивились угощению, но еще бы его съели. Желательно - с удовольствием. Перебираю вслух плюс-минус необычные блюда, которые я умею готовить (не так уж их много, если честно) – все не то.
Пытаюсь выспросить, есть ли у мамы какие-то свои идеи. Мама мнется, мама не знает, маме вообще обычно очень трудно решить, чего же она хочет.
Но и мы не лыком шиты. У меня богатый опыт общения с моей мамой, так что, в конце концов, удается вытянуть из нее, какой же образ возникает в ее душе при мысли о необычном оригинальном угощении на день рождения.

Да. Следовало понять сразу. Это оно. Мясо по-французски.

А у нас теперь есть бездомная собака Черныш. Он к нам в подъезд в морозы приблудился, почему-то стал спать на нашем (седьмом!) этаже, на коврике у соседей. Hу и само собой, мама тут же взяла над ним шефство. Слава богу, хоть в дом взрослую выросшую на улице собаку взять не пытается, подозреваю, в основном из-за котов. Хотя - нам любая собака не нужна, нам гулять с ней некогда, а учитывая, как мы своих котов избаловали, собаку нам вообще ни в коем случае нельзя. Да и не хотела я собаку никогда в жизни, я кошек люблю, а собак - только чужих. Так вот, мамин бездомный пес уже осознал, хлеб он у нас уже не ест и вообще, предпочитает, чтобы его кормили с рук...
Я каждый раз думаю, что моим дамам меня уже не удивить. Когда мама возила дворового кота на такси к ветеринару и делала ему уколы, я думала - все, круче уже не бывает. Когда бабушка наливала в блюдце компот, чтобы подкармливать ос, думала - все, после этого меня ничем не удивишь. Когда мама с бабушкой в прошлом месяце показали мне живущую на кухне муху и предупредили, что это наше новое домашнее животное, чтобы я не вздумала ее убить, я даже порадовалась - муха это все-таки не оса, да и живут они не долго. Теперь вот Черныш. Которого надо кормить с рук, потому что так он не ест, хотя и голодный...
Пытаюсь прикинуть, кто может оказаться следующим... Господи, только не тараканы...