(no subject)

[kaffeesahne]

Занятия в школе становятся все более интенсивными, объяснений на английском практически нет, при этом довольно много новых слов на каждом занятии, довольно много разных грамматических структур, очень быстро, очень бодро, много повторов: хором, по цепочке, в парах, с учительницей и друг с другом, опять хором, по словам, по словосочетаниям, целыми фразами, особенно много вопросов-ответов, в результате чего в какой-то момент урок начинает сильно смахивать на допрос с пристрастием:
Как это называется по-тайски?
Какого цвета этот карандаш?
На каком языке эта книга?
Сколько у тебя оранжевых линеек?
Сколько здесь женщин-азиаток?
У тебя есть ручка? Какого она цвета? Тебе нравится красный цвет? Тебе нравится говорить по-тайски?
К концу четвертого урока появляется ощущение, что еще чуть-чуть информации и голова взорвется.

Небольшое упражнение в лингвистическом терроре: на вопрос "как это называется по-русски", сопровождаемый демонстрацией ластика, честно и откровенно ответить: Стирррательная рррррезинка.

Comments

[caldeye.livejournal.com]

– Пусти! Пусти, а то узнаешь, вот дам сейчас! – кричал майор.
Но тут Костя пришел в себя. Он слез с майора и поднял руки.
Помятый майор поднялся, отряхивая снег.
– Не буду я играть, – буркнул он.
– Но я же сдаюсь, Мишка! Смотри, я руки поднял. Допрашивай.
– Ит из э лэмп? – неохотно спросил Мишка.
– Нихт, – ответил Костя.
– Гив ми зэ эппл, – строго сказал Мишка.
– Нихт.
– Нина хэз э дог! – крикнул Мишка.
– Нихт, – ответил Костя.– Можете меня расстрелять, – добавил он на чистом русском языке.